Эту неординарную камерную постановку зрителям представили на малой сцене театра ("Сцена 38"). Поставила спектакль молодая режиссер Татьяна Губрий – ученица руководителя Киевского театра на левом берегу Стаса Жиркова (кстати, он сам присутствовал на премьере и остался весьма доволен работой своей ученицы). …Студент Дима устраивается сторожем в трамвайное депо. "Зарплата у сторожей небольшая, но график удобный – сутки через двое", – пишет сам драматург во вступлении к пьесе. Ну, и поспать ночью можно: вышел на обход – и спи себе. В первый же день, вернее, ночь дежурства, он знакомится с одним из своих сменщиков – Глебом. И проходит своеобразную инициацию: пьет с Глебом дешевый самогон, выслушивает пошлые анекдоты и рассказы о коллегах-сторожах. Глеб же рассказывает Диме об одном из его предшественников – поэте-стороже Вове и его жене Оле. Вова – во всех отношениях странный человек. Мало того, что на дежурстве не пьет, а сочиняет стихи, так ему еще каждый вечер на дежурство жена приносила горячую еду и оставалась с ним ночевать. Но однажды она не смогла прийти, и Вова бросился домой, чтобы узнать, что случилось с любимой. И попал под трамвай. Ольга, мучимая тоской по любимому мужу и чувством вины перед ним, сходит с ума. По вечерам, в дни дежурства Вовы она приходит в вагончик к сторожам и считает мужем любого мужчину, надевшего его очки. Чем беззастенчиво пользуется мужская часть работников депо. И сегодня как раз тот день, когда должна прийти Оля. Глеб предлагает новому приятелю: Дима надевает очки, а через некоторое время выходит, отдает очки Глебу и молодые люди меняются местами. Но появляется Оля, Дима, более чувствительный и склонный к рефлексии, чем его коллеги, потрясен глубиной ее любви и горя. Но Глеб требует, чтобы Дима уступил ему женщину, тот же бросается на защиту Оли. И то, что задумывалось как веселая игра, оборачивается трагедией… Драматург и режиссер подводят зрителя к пониманию сути спектакля (поэтому мне кажется, что Т. Губрий напрасно изменила название: "Фантомные боли" – гораздо более точное). Перед началом спектакля на экран транслируются интервью, которые его создатели взяли у прохожих на улицах Одессы. Людям задают два вопроса: "Кого вы больше всего любите?" и "Что вы будете делать, если этого в вашей жизни не станет?". По ходу действия Глеб рассказывает об одном стороже, потерявшем на войне руку, но до сих пор испытывающем фантомные боли в ней. Так и Оля испытывает "фантомные боли": муж погиб, а любовь к нему, страсть остались. Режиссер изменила не только название, она еще и перевела пьесу на украинский язык и прошлась по тексту. И все это работает на идею спектакля. У каждого героя – свой лексикон, своя доля "литературности". Так, Глеб говорит на русско-украинском суржике, обильно пересыпая речь матом. Диму обсценная лексика не смущает, хотя сам он ею не пользуется. Они с Олей говорят на прекрасном литературном украинском языке. Кроме того, Татьяна заменила стихи, которые писал Вова. В пьесе ему принадлежат такие строки: "Осень подкралась незаметно, словно хладнокровный убийца, скользящий в полумраке пустынных улиц. Тайком, мрачными ночами, тоскливо плакало небо, роняя на спящую округу свои тлетворные слезы. А иногда холодный северный ветер печально шептал над умирающим летом отходную молитву". В спектакле же звучит: білі фантоми мовчазно спадали тобі на вії з-під яких ти вбивала мене зневагою синіх очей раз на тиждень я анонімно слав тобі квіти раз на місяць приходив сам, торкався твоїх плечей. ти все знала, чула від когось, сміялась мені в лице зривала пелюстки з квітів, питала "а може, кави?" погляд синіх очей, глибокий і гострий, немов ланцет різав горло волі, безболісно і ласкаво. я ішов за тобою так, як злочинець іде за своїм катом розуміючи, що у кінці путі - неминуча кара кажуть, що помилки виправляють віршом ти всі мої вірші безсоромно вкрала. я усе віддав би, щоб бути як білий фантом зірками вкривав твої вії, не давав би місця журбі кажуть, що помилки виправляють віршом мої були завжди присвячені тільки тобі. Градус романтичности растет, увеличивается разрыв между ненормативной лексикой Глеба и высокой любовью Вовы и Оли. Прекрасны и органичны в ролях Оли и Димы Марина Климова и Вадим Головко. А вот у Константина Кириленко (Глеб) из-под театрального грима, имитирующего грязь, и лихого мата нет-нет да и выглянет интеллигентный мальчик, изображающий люмпена. В целом спектакль получился, и получился прекрасно. А атмосфера камерности малого зала делает происходящее на сцене ближе и доступнее зрителю. Инна Кац. Фото Олега Владимирского.